30 ноября 2015 года он ушёл. И, как мне представляется, за прошедшие десять лет отношение к наследию Эльдара Рязанова окончательно сформировалось не как к национальному достоянию, а как, сформулирую так, к нестареющей классике, его фильмы стали неотъемлемой частью культурного кода для миллионов.

Такие работы, как «Ирония судьбы, или С лёгким паром!» и «Карнавальная ночь», прочно ассоциируются с Новым годом. Как отметил экс-премьер Дмитрий Медведев в день похорон режиссёра, эти картины стали символом праздника для всей страны.

Что случилось с Рязановым за это десятилетие без него? А ничего. Всё уже случилось при нём — и посмертная канонизация, и горькое разочарование. Он, как и его великий предшественник Гоголь, ушёл, завещав нам две взаимоисключающие биографии. И мы по русской привычке разрываемся между ними. 

Первая биография — Рязанов как вечный Дед Мороз, последний заступник интеллигентской совести.

Этот Рязанов — создатель нашей эмоциональной карты. Он придумал ту нежнейшую паутину человеческих отношений, в которой мы все запутались.

Его фильмы — «Ирония судьбы», «Служебный роман» — стали не кино, а воздухом, которым дышат несколько поколений. Это государство Рязановия, где чиновник — это Новосельцев, а не Мымра, где главное чудо не политическая революция, а частное, тихое воскресение души.

В этом каноне Рязанов — классик, которого смотрят и стар и млад. Он наш Чарлз Диккенс, только вместо социального пафоса — лирика, вместо осуждения — снисхождение. Его Новый год — это внеидеологический праздник. И в этом смысле он действительно «наше всё», как Пушкин.

Но есть и вторая биография — Рязанов как трагический двойник, как Фауст, продавший душу новому Ваалу — телевидению и политической конъюнктуре.

Этот Рязанов начался не в 1990-е, нет! Он всегда таился в первом. Бунт против системы, который его герой так виртуозно изображал, всегда был безопасным, кабинетным. И когда система рухнула, выяснилось, что бунтовать ему, в сущности, нечего.

И вот — «Привет, дуралеи!». Картина, которую можно считать ключом к его поздней мифологии. Это не просто плохое кино — это симптом. Это попытка вписать новую, жестокую реальность в старые рязановские координаты. И она не удалась.

И здесь главный парадокс! Рязанов, великий защитник маленького человека, в 1993 году встал на сторону власти против парламента. Тот, кто всю жизнь смеялся над бюрократией, поддержал новый чиновничий класс. Он, певец человеческой теплоты, не увидел холода, который пришёл в страну вместе с его кумирами.

Так кого же мы хоронили десять лет назад?

Мы хоронили двух Рязановых. Одного — гениального лирика, создавшего мир, куда мы уходим от ужаса реальности. Другого — заблудившегося интеллигента, не узнавшего в лице ельцинизма той самой Мымры, с которой он когда-то учил нас бороться.

И его величайшее творение — «Ирония судьбы» — сегодня звучит как горькая метафора его собственной судьбы. Он, как и его герой, по ошибке попал в чужую квартиру — в эпоху, которую не понимал. И пытался наладить в ней свой уютный, интеллигентский быт. Но дверь уже была открыта, и с лестничной клетки дуло таким ветром, от которого не спасала даже его паутина.

Вот и выходит, что его наследие сегодня — это не........

© RT.com