Искусство, в собирательном смысле, как высшая форма умственной деятельности, как созидательный процесс, пропускающий возникающие мысли и чувства сквозь призму персональности, индивидуального склада ума, жизненного опыта и эмоциональных переживаний, перестало в массе отражать вечные вопросы и непреходящие ценности, утратило базовые сюжетные паттерны, основанные на античности и библеистике. Оно стало отражать сиюминутные повестки дня - чью-то политическую борьбу, некие общественные протесты, чьи-то взгляды на социальные аспекты полового диморфизма и на многообразие практической сексуальной дисторсии.

Август Котляр у своего двойника на картине Жана-Мишеля Баскии

Информационные потоки из масс медиа и социальных сетей, ставшие явлением, объединённым синтетическим названием “инфотейнмент”, то есть развлечением через информацию, забили в просвещённой части человечества всполохи умственного и душевного просветления, ранее понуждавшие время от времени задумываться о смысле жизни и разумности, рациональности, справедливости всего происходящего.

Постмодернистское прочтение классики

Власти любой страны стремятся добиться общественного спокойствия. В рамках текущего властного дискурса на поддержание консервативной социальной стабильности в России и помешательства на политической корректности на Западе с её гипертрофированным вниманием к реальным и надуманным проблемам различных слоев общества, меньшинств, искусство стало превращаться из волнующего и будоражащего воображение явления в некий обыденный фон украшательства окружающей обстановки, вроде музыки лаунж, декоративных панно и снэков, создавая ни к чему не обязывающую атмосферу общепитовской забегаловки средней руки, или, как стало принято говорить, амбиенс пребывания на чиле, то есть времяпровождения в антураже расслабухи. Нарративы креативных индустрий России, Запада, Китая и Японии остаются весьма схожими, несмотря на тотальную отмену России - процессы умышленного изолирования и вычёркивания России из глобального культурного контекста оказались наименее успешным западным проектом.

Творчество аутсайдеров

Однако начавшиеся после сворачивания российской оттепели и студенческих революций конца 1960-х годов тренды на снижение радикализации и накала художественных высказываний дали свои плоды. Искусство в течение второй половины двадцатого века вместе с остуживанием страстей утрачивало в своих произведениях многослойность и многозначность. Оно перестало играть со смыслами, значениями, подтекстами, контекстами, коннотациями, интерпретациями, парадоксами и переосмыслениями. Большинство произведений изобразительного искусства перестало рассказывать истории. Говоря фрейдистским языком, банан снова стал просто бананом. А реальные поиски смыслов либо остались в прошлом, либо стали уделом маргиналов и отщепенцев вроде небольшой горстки латентных психо- и социопатов, нашедших выход своим страстям не в антисоциальном поведении, но в радикальных формах художественных произведений, которые охотно подхватывали левацки настроенные представители культурного истеблишмента и превращали в безобидный и дорогостоящий фарс, в желаемые арт-объекты “новых денег”, прежде всего финансовых магнатов новой волны, сделавших колоссальные деньги на высокорисковых операциях и недружественных поглощениях. Прекрасной иллюстрацией служит фильм “Уолл-стрит” 1987 года: в офисах и жилищах Гордона Гекко и его коллег, финансовых выскочек и скоробогачей, висят картины остро модных тогда художников - от Жана Дюбюффе до Люкаса Самараса. Это невысказанный манифест новых социальных хищников: теперь всё будет по-нашенски, теперь мы диктуем правила и задаём тон, и наш лозунг “Greed is good”, что в смысловом переводе означает “Алчность и стяжательство - это благо”. И что интересно: искусство в самых маргинальных его формах слилось в буквальном экстатическом соитии с миром колоссальных свободных - и пьянящих чувством вседозволенности - денег, легко приходящих и легко тратящихся; ультрамодные художники, едва умеющие нарисовать человеческие ягодицы, но плюющие на любые каноны прекрасного и издевающиеся над консервативными вкусами, стали цениться дороже старых мастеров - как Уорхол, Шнабель, Лихтенштайн и вся когорта конца 1970-х и 1980-х годов.

Эйн-Соф. Работа Августа Котляра

Почему так? Несколько причин, несколько силовых линий, наконец-то сошедшихся в пучок и проявившихся в виде картинки в фокусе нашего - имеются в виду модерн и постмодерн - времени.

Творчество аутсайдеров

Линия первая - это потеря смысла и целесообразности установившаяся в веках системы взаимоотношения художника и потребителя его мастерства, когда было принято писать картины или создавать произведения искусства “под заказ”, в редком случае в силу вынужденности что-то создать, чтоб попытаться продать и жить. В былые времена художники практически никогда не творили “от вольного”, что в голову взбредёт - холсты, краски, материалы были дорогими, процессы трудоёмкими и времязатратными. Просто так, для удовольствия и общей очарованности прекрасным, писали картины только аристократы-любители или всякие бездельники со вкусом и средствами, располагающие досугом. Художники, равно как врачи, учителя, музыканты, считались обслуживающим персоналом, их за свой стол тогдашние приличные люди не сажали. В конце 18 и на протяжении 19 века ситуация стала меняться, особенно после французской революции 1789 года. Стали появляться салоны, где творцы развлекали аристократию, и так начала складываться богема. В дореволюционной России художники были частью иерархической системы, с классными чинами, и были обеспечены госзаказом и господдержкой - имеются в виду те, кто был выпускником Академии художеств. Во Франции, помимо множества частных салонов, которые держали богатые скучающие дамы, был и настоящий Салон - место художественного официоза и высочайшего ремесленного качества, про которое мы бы сейчас сказали, что это соцфотореализм.

Творчество аутсайдеров

Линия вторая - это рост благосостояния французского или российского общества расширял спрос на прекрасное. Вкупе с появлением фотографии, позволил или вынудил желающих зарабатывать эстетикой искать новые формы, и так появились импрессионисты, отошедшие от академических канонов похожести картин на фотографию. Плюс рост разночинного сословия увеличивал число свободных творцов, каждому из которых необходимо было искать своё уникальное торговое предложение. Отклонение от психической нормы, обуславливавшее искажённое, новаторское отображение действительного или воображаемого, было большим маркетинговым преимуществом. Некоторые художники опережали созревающие вкусы публики, например, Винсент ван Гог, а другие попадали точно, например, Анри Матисс.

Ганс Гигера у своего детища - Ксеноморфа, Чужого

Линия третья - появились настоящие........

© Аргументы Недели